Детективная история или Исторический детектив
О рукописи, которую многие видели, но никто не разглядел, рассказывает профессор исторического факультета А.В.Майоров
Как часто совершаются открытия? Возможны ли они в наше время? Сейчас, в начале XXI века, это большая редкость… Но недавно СМИ растиражировали удивительную весть: в Берлине обнаружен новый список Новгородской Первой Летописи, который ранее считался утраченным. И человек, который нашел эту рукопись, вот он, сидит передо мной: это профессор Александр Вячеславович МАЙОРОВ, заведующий кафедрой музеологии Исторического факультета СПбГУ.
Второй раз я удивилась, когда собственными глазами увидела цветные ксерокопии трех страниц уникальной рукописи! И преспокойно их прочитала почти весь текст на древнерусском языке был понятен, да и манера письма не слишком затрудняла чтение. «Временникъ, еже наречается летописание рускихъ князей и земля Русская…»
По мнению А.В.Майорова, все факты о местонахождении списка были известны, он лишь собрал их воедино. В итоге получилась полудетективная история — с исчезновением и погонями, утратами и находками. А профессор-историк из исследователя превратился почти в настоящего… следователя, который вытягивает «улики» одну за другой, продвигаясь к заветной цели. Результатом его многолетнего поиска и стало небывалое открытие (заметим: предыдущий список летописи нашли около ста лет назад!). Как ему это удалось? Я встретилась с исследователем и услышала от него подробную версию событий.
История и литература — в одной рукописи
Что такое Новгородская летопись? Это один из древнейших и важнейших русских исторических памятников, — начал рассказ Александр Вячеславович Майоров. Он специалист по Древней Руси, занимается рукописями того времени. Русские летописи — главный источник, из которого мы можем узнать и о жизни князей, и о битвах, и о пожарах, и о монастырском быте. Если бы летописи не было, то история для нас начиналась бы … с Петра Первого, до него в нашем представлении была бы «пустыня». А из летописей нам известно и про Киевскую Русь (она существовала до татаро-монгольского нашествия), и про Московскую.
Новгородская Первая летопись была открыта в начале XYIII века основоположником русской исторической науки Василием Никитичем Татищевым (1686—1750) — с него, собственно, и начинается история изучения древнерусских летописей. Новгородская Первая летопись — главный источник наших знаний об общественно политической жизни, культуре и быте Великого Новгорода (с древнейших времен до середины XY века) и наряду с собственно новгородскими известиями содержит сведения о событиях общерусского значения. Всего древних новгородских летописей около десяти, но в остальных рассказывается по большей части о самом Великом Новгороде — когда и какой был епископ, где какой случился пожар и тому подобное.
Новгородская первая летопись всегда вызывала интерес исследователей, потому что давала широкий круг сведений об исторических событиях. По ней были защищены десятки диссертаций и выполнены сотни научных работ. Она содержит Начальный свод, составленный в начале XI века, Русскую Правду, а также жития Александра Невского, Михаила Черниговского и других святых. Ещё в этой летописи есть «Повесть о взятии Царьграда фрягами» (то есть крестоносцами во время Четвертого крестового похода), «Повесть о битве на Калке», «Повесть о нашествии Батыя», «Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского», «Повесть о житии Александра Невского», «повесть о Довмонте» (знаменитом псковском князе второй половины XIII в.). «Житие Михаила Ярославича Тверского», «Повесть о Куликовской битве» — целый ряд художественных произведений, которые вошли в золотой фонд древнерусской литературы Между прочим, когда монах Нестор писал Повесть временных лет, он включил в неё текст начального свода.
Новгородская Первая Летопись — одна из самых полных и больших по объему, и она существует в нескольких списках (рукописных экземплярах). Древнейший из них называется ныне Синодальным, он хранится в Государственном Историческом музее в Москве. Он написан на пергаменте (специально выделанной коже теленка). Украшен киноварными инициалами (заглавными буквами).
Синодальный список содержит 169 листов, но их должно было быть гораздо больше: не хватает шестнадцати из тридцати семи тетрадей… К сожалению, все найденные до этого года списки, имеют дефекты: в каждом утрачено некоторое количество текста, от нескольких листов до нескольких тетрадей. Одни истлели от времени, другие сгорели в частых новгородских пожарах — ведь все постройки были деревянными, а рукописи находились рядом с открытым огнем: свечами, лампами.
Важно было найти новый список, чтобы восполнить утраты в остальных. Теперь такой имеется, ведь найденная А.В.Майоровым рукопись не имеет никаких утрат и видимых повреждений. Более того, этот список содержит новые варианты некоторых фрагментов — литературных произведений и сообщений об исторических событиях, например, только в нем говорится о некоторых фактах строительной деятельности архиепископа Евфимия, который «постави дховнице камену и сторожню камену въ своем дворе». Согласитесь, сторожевая каменная башня в середине XY века — факт исключительный.
Исследователь в роли следователя
История списка, обнаруженного А.В.Майоровым в Берлине, начинается в 1738 году. Именно тогда он был выполнен по заказу В.Н.Татищева. К рукописи приложено письмо Татищева к неизвестному лицу. Из него мы узнаем, что Татищев хочет направить список в дар Лондонскому королевскому обществу по развитию знаний о природе, созданному в XYII веке ведущими учеными мира (И.Ньютоном и так далее). «Судя по всему, Татищев тоже хотел стать членом этого общества, рукопись была одним из подарков», — предполагает Александр Вячеславович Майоров, Но … до Лондона рукопись не дошла. Почему — неизвестно. Просто исчезла. Отправить её Татищев отправил, но королевское общество так её и не видело…
Впрочем, мы знаем следующего владельца списка! Им был голландский коллекционер, собиратель древних рукописей и редких книг Герард Мейерман (1722—1771). Каким образом попала к нему рукопись? Пока не понятно. Известно лишь, что Мейерман и его сыновья (с ними он создал одну из крупнейших голландских библиотек) были уважаемыми людьми, они знали цену рукописи и берегли её. Так что, скорее всего, он её где-нибудь купил, но это лишь предположение.
Рукопись пробыла у Мейермана и его наследников до начала XIX века. Затем она была продана на аукционе в Гааге в 1824 году. «Надо сказать, — напомнил Александр Вячеславович, — что в то самое время за ней охотился граф Николай Петрович Румянцев (1754—1826), бывший сенатором, министром и канцлером при Александре I и много сделавший для развития науки в России».
Однако купил рукопись все-таки не он, а английский коллекционер Томас Филиппс(1792—1872) — вместе с другими книгами Мейермана. Румянцеву удалось договориться с Филипсом о том, чтобы снять копию со списка. Но копия получилась низкого качества, она даже неполная — 119 листов вместо 169. Теперь она хранится в Российской государственной библиотеке в Москве.
Филипс интересовался восточными рукописями, и потому летопись из азиатской страны, России, вполне соответствовала интересам коллекционера. Однако его наследникам список был не нужен, и после смерти Филипса коллекция была разделена и распродана крупным книгохранилищам. Часть её попала в Национальную библиотеку в Париже, часть купила библиотека Британского музея, часть в 1887 году приобрела Прусская королевская библиотека в Берлине (после революции 1918 года в Германии она стала именоваться Прусской государственной библиотекой).
Интересующий нас список Новгородской Первой летописи оказался в Берлине и был научно описан на немецком языке, в 1862 году описание было опубликовано. «Здесь же его видел русский филолог, профессор Александр Иванович Яцимирский, приезжавший в Берлин ещё до Первой мировой войны. Описание списка он опубликовал в Петрограде в 1921 году, однако оно было не совсем точным», — добавил профессор Майоров.
Позже, в 1930-е годы, возникла вторая волна интереса к Берлинскому списку Новгородской первой летописи, когда Академия наук СССР занялась подготовкой академического издания Русской Правды. Тогда же сотрудник Ленинградского отделения Института истории АН СССР Георгий Львович Гейерманс посетил Берлин и сфотографировал те три листа рукописи, где была Русская Правда. Фотоснимки были представлены в Ленинград, в Москву, затем изданы. Однако… сама рукопись осталась в Берлине.
Во время Второй мировой войны собрание Прусской государственной библиотеки было эвакуировано из Берлина и рассредоточено по всей территории Рейха, всего по тридцати хранилищам: шахтам, монастырям, замкам… А где же оказался наш список? Неизвестно: он снова — раз! — и исчез из поля зрения исследователей.
В 1945 году книги берлинской библиотеки были распределены между странами-победителями. В начале 50-х в ГДР открыли Германскую государственную библиотеку — в роскошном дворце на Унтер ден Линден, но туда попала лишь мизерная часть Прусской библиотеки. «Не было ни единого каталога, ни единой базы данных, книги «жили» в разных местах на условиях временного хранения, и до конца 70-х многие из них вообще не были доступны исследователям», — посетовал Александр Вячеславович.
В конце 1940-х Новгородская Первая летопись вновь оказалась в центре внимания — Академия наук СССР готовилась к изданию её полного текста. «Это было время монументального сталинского стиля. Сталин вообще любил историю, любил историков, поощрял масштабные научные проекты», — с улыбкой заметил Александр Вячеславович. Но, …несмотря на огромные усилия по розыску утерянной рукописи, она так и не была найдена.
В 1978 году в Западном Берлине наконец-таки построили здание для библиотеки (на Потсдамерштрассе, 33), Туда были собраны книги, принадлежавшие когда-то Прусской библиотеке, и список Новгородской Первой летописи, казалось, давно утерянной, появился там. Но никто из наших историков об этом не знал! Доступ в ФРГ был закрыт для исследователей из СССР, а немецкие слависты даже не догадывались о существовании этой рукописи. Хотя в те времена и было выполнено несколько работ по Новгородской Первой летописи на немецком языке — ведь интерес к русистике был у немецких филологов всегда.
В 1992 году после объединения Германии была создана Государственная библиотека в Берлине — Прусское культурное наследие. И где-то на полочке в отделе рукописей мирно лежал список Новгородской первой летописи, дожидаясь исследователей. Об этой исторической его значимости там и не догадывались, в каталогах список значился как… «древнерусский сборник исторического содержания», и только!
Был восстановлен его прежний номер, какой был когда-то в каталоге Прусской библиотеки — уточняет А.В. Майоров. — Список даже оказался в открытом доступе. Но его никто не разглядел, никто не «узнал»…
Последний шаг
Профессор Александр Вячеславович Майоров долгое время занимался творчеством В.Н.Татищева и узнал о сделанном им списке Первой Новгородской летописи из его переписки. Упоминался список и в документах Н.П.Румянцева. «В общем, все факты были известны, но распылены, — говорит исследователь. — Я просто целенаправленно занимался этим вопросом, и след становился все более явным». На его запрос о списке из Государственной библиотеки в Берлине пришел ответ: «Утрачено». Александр Вячеславович на этом не успокоился и занялся историей библиотеки. Стал переписываться с сотрудниками, в частности, с главным специалистом отдела рукописей доктором Робертом Гилем. Наконец, поехал в Берлин — в середине февраля этого года… И где-то между «Прекрасным и Суровым», как он сам говорит (то есть между 14 и 23 февраля), профессор А.В.Майоров и обнаружил, наконец, долгожданный список.
По его словам, судьба списка сложилась удачно. Рукописи повезло, что она оказалась именно в Западной Германии — из тех фондов почти ничего не погибло. В ГДР было гораздо больше утрат.
Новый список — копия с другого, более древнего списка 1444 года (в рукописи указана дата:6952, но это год от сотворения мира). Про первый ничего не известно. А в конце рукописи читаем: «В переписывании же хотя прилежное смотрение употреблено, обаче от ветхости и многие буквы не видимы, а инде повреждено, особоливо первый лист, и для того от погрешности не безопасно». Нам это хорошо знакомо. При любом переписывании неизбежны ошибки.
Немного о будущем
Планируется ещё одна поездка, организацией которой уже занялись два факультета — Исторический вместе с Факультетом филологии и искусств. Будут сделаны копии всего «неуловимого» списка, а не только трех страниц, которые Александру Васильевичу прислали из Берлина.
Предстоит текстологическая экспертиза рукописи, потому что уже возникли некоторые вопросы насчет её происхождения. Так, например, найденный спиcок написан полууставом — письмом, которым пользовались в XYI—XYII веках, а в XYIII веке писали уже скорописью. Варианта два: либо на рукописи стоит неверная дата, либо переписчик копировал все, даже манеру письма. Как же проверить, какая из версий соответствует действительности?
Оказывается, существует такая наука, как филиграневедение. Что это? Дело в том, что бумагу прежде производили по другим технологиям, — разъяснил Александр Васильевич. — Бумажную массу разливали по противню, в одном углу которого проволока оставляла на бумажном листе видимые на просвет следы — водяные знаки. Потому-то, проведя филиграневедческое исследование, по специальным каталогам можно установить дату производства бумаги с точностью до года.
Это только одно направление экспертизы. А есть ещё проверка и уточнение исторических фактов, сравнение литературных текстов… Когда текст нового списка будет досконально исследован, можно будет ожидать новых открытий.
Маргарита Голубева
5 мая 2008 года, Журнал «Санкт-Петербургский университет», № 6,7
