Лабиринты Реформ- я о реформах 90 и В.Мещерский о реформах Александра II. АСТМСУ 22.5.03. МК11-18.6.03.©Ярославова-Оболенская Наталья Борисовна, урожденная Ярославова (22.2.60). Экс Годунина (23.10.81-14.4.91). Экс Чистякова (14.4.91 -10.6.14)
©Ярославова-Оболенская Наталья Борисовна, урожденная Ярославова (22.2.1960). Экс Годунина (23.10.1981-14.4. 1991). Экс Чистякова (14.4.1991 -10.06.2014). Кандидат технических наук c 26.5.1988. Я родилась 22 февраля 1960 года в Нефтекамске, Краснокамского района Башкирской АССР
О моей Ярославовой-Оболенской Натальи Борисовны, экс Чистяковой Натальи Борисовны, фотографии 2003 года, которая иллюстрирует в газете Московский комсомолец в Тюмени эту мою статью 18 июня 2003 года
Статья написана в 2003 году, однако актуальна как никогда. Ведь в ней мною осмыслен опыт либеральных реформ двух столетий. Опубликована впервые на сайте astmsu.ru и ВАРТА-Пресс 22 мая 2003 года в моем статусе эксперт комиссии по защите прав инвесторов Государственной Думы Российской Федерации к.т.н. ( 22.5.03 опубликована моя статья о князе Мещерском на сайте АСТМСУ и ВАРТА-Пресс. 11-18 июня в МК)
В 2003 году, переопубликовано в газете «Московский комсомолец в Тюмени» № 24, 11—18 июня 2003 года.
ЛАБИРИНТЫ РЕФОРМ
Реформы отличаются от революций тем, что проводимые преобразования и изменения не носят характера коренных переворотов. При этом революции, как внушено нам в коммунистических откровениях, наступают тогда, когда «низы не хотят, а верхи не могут жить по старому», и, следовательно, их надо рассматривать как процессы, идущие снизу. Реформы же, в отличие от революций, инициируются сверху, в том числе и для того, чтобы требуемые обновления не приняли революционный характер. По крайней мере, в этом нас часто убеждают авторы реформирования.
Составляющая «Так жить нельзя», присутствует как в революциях, так и реформах, однако, в меньшей доле. Эта составляющая относится ко всем сферам экономической и государственной жизни, что затрудняет поиск той главной «точки приложения сил», того сектора рынка, или того элемента государственного устройства, где надо «засучив рукава» начинать срочные реорганизации во имя улучшения настоящего. Всё это распыляет силы и интеллект, часто программируя «на выходе» отрицательный, а в лучшем случае «нулевой результат».
Однако, характерное для реформаторов состояние «надо что-то делать» может отражать, не только «благие намерения», сопряженные с более и менее грамотными реформаторскими действиями, но и их личное стремление к обновлению, и попытку отвлечься либо отвлечь от настоящего, и желание проявить свою индивидуальность. Реформаторские инициативы, происходящие из «высших сфер», могут иметь своей целью и формирование «эпох перемен», когда делаются наибольшие капиталы и создаются целые состояния, перераспределяется власть, «свергаются» одни персоналии и «коронуются» другие. Реформаторы во многом сродни законодателям мод. Исторически мода только отчасти отражала необходимость изменения одежды в связи с климатическими изменениями. Главным же образом, мода как реформа в одежде, отражала старение канонов и идеалов, особенности психологии индивидуума, потребность компенсировать отсутствие престижа и создать иллюзию перемен. Не менее показательно и то, что согласно экономической теории её происхождения, мода являлась и является способом формирования запросов, мотивирующих к приобретению вещей сверх реальных потребностей.
Непосредственный свидетель и участник двадцатипятилетнего реформаторского периода Царя — освободителя Александра II князь В.Мещерский (внук известного историка Карамзина) сумел столь точно «словесно скопировать» исторические процессы 19 века, что описание прошлых реформ почти невозможно отличить от описания сегодняшних событий «на стыке» тысячелетий. В своих воспоминаниях он отмечает: «Умы постепенно начинали выходить из под опеки старых преданий и переходить в новую область какого-то стремления к чему-то новому, каких-то сетований на прошлое и каких-то претензий к настоящему.» Описывая же впечатления от первой крестьянской реформы 19 февраля 1861 года князь В.Мещерский также обращал внимание на некоторое психическое явление, происходящее в интеллигентных сферах: «На этой реформе там не задумывались: там на неё не смотрели с участием патриотическим и не останавливались над нею серьёзно; в этих сферах смотрели на реформу мимоходом, как на первый шаг к дальнейшему либеральному будущему, как на первую брешь в цитадели старины, и, нетерпеливо требуя дальнейшего, умы отходили от крестьянской реформы в минуту, когда она объявилась».
Сравнивая череду реформ последнего десятилетия с чередой реформ 19 века, действительно обращаешь внимание на то, что и тогда, и сейчас, одна реформа следовала за другой, а каждая последующая реформа начиналась до завершения предыдущей. Вслед за объявлением крестьянской реформы 1861 года последовало известие о полицейской реформе, после неё была объявлена реформа питейная, затем — военная.
Последовательный ряд российских реформ конца двадцатого- начала двадцать первого столетия оказался ещё более представительным. Сначала реформа недропользования, произошедшая с переходом к платной добыче минерально-сырьевых ресурсов. После этого реформа представительной власти, выразившаяся в реорганизации и роспуске советов народных депутатов. Затем реформа ЖКХ, налоговая реформа, земельная реформа, реформа энергетики. Почти одновременно анонсированы реформа военная, реформа судебная , реформа административная, реформа правоохранительных органов и пенсионная. И это не считая трех денежно-ценовых реформ (павловской, гайдаровской и деноминации 1997—98 года).
Наряду с непосредственно денежными реформами денежно-финансовый блок присутствовал и во всех иных реформах. Вводились или новые платежи, или расходы на содержание увеличивались, или финансовые потоки перераспределялись. Случилось так, что этот раздел всех реформ был как наиболее успешным, так и единственно успешным, потому что нам нём тяготение к конкретному реформированию, чаще всего, завершалось, а «финансово заинтересованные» взоры обращались уже к новым реорганизациям.
Стало складываться устойчивое впечатление, что реформы, также как и мода, превращаются в целую индустрию, культивирующую дополнительные бюджетные потребности и обосновывающую дополнительные бюджетные расходы, в т.ч. сверх реально необходимых. С началом нового века начался и второй круг реорганизаций. Снова предложена реформа недропользования в рамках проекта нового кодекса «О недрах». Снова «реформа власти». И вновь налоговая реформа…
Всё стало превращаться какую-то «финансовую круговерть». Каких бы сфер не касались реформы, в конечном счете, «вопрос о деньгах» выступал на первый план. Приступили к перераспределению полномочий в субъектах Федерации в целях совершенствования системы государственного управления, но в проекте соответствующего закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» оказалось не менее десяти статей посвященных вопросам бюджетных финансов: расходам и доходам субъектов Федерации, их региональным налогам, выравниванию бюджетной обеспеченности, финансовой помощи, финансированию государственных полномочий, заимствованиям и исполнению бюджета субъекта Федерации. Как видим, в уже сложившихся традициях, реорганизацию системы полномочий начали было подменять реформированием бюджетной сферы. Депутаты и эксперты своевременно скорректировали эти намерения, «отделив котлеты от мух», как принято это сейчас называть. Теперь вопрос о деньгах будет, как полагается, в Бюджетном кодексе и вопрос о полномочиях также будет там, где ему полагается быть. Но в любом случае, и на этот раз одна реформа, породила вторую реформу и непременно финансовую, выдвинув ее, в авангард реформаторской активности.
Обобщая исторический опыт, князь В.Мещерский отмечал, что реформы 19 столетия «от купели», т.е. с первого их дня, порождали «безвластие и беспорядок». Как сетовал Мещерский «крупные государственные умы того времени — а их было не мало, не привлекались к разработке плана необходимых реформ в их разумной постепенности… Ничего никем не было разрабатываемо с мыслью начать дело по плану и в порядке». Объявляя реформы, забывали о том, а есть ли на Руси «та личность, которая будет вводить такую громадную и трудную реформу?»… Всё дело велось так, как будто «первый министр в России — Николай Чудотворец».
Похоже, что реформа ЖКХ и некоторые другие современные реформы начинались не менее легкомысленно. Всё стартовало так, как если бы нам обещала поддержку «золотая рыбка» и можно было бы не задумываться по каким технологиям строятся дома, не принимать во внимание как функционирует жилищное хозяйство и пр.
Итоги безвластия и беспорядков 19 века нам известны. Это не только трагедии отдельных верховных личностей, но и революция 17 года. И естественно в этой связи задаться вопросом: а «не рубят ли, сук на котором сидят» те, кто сегодня развивает рентабельный «реформаторский бизнес», а также, откуда, из какого центра идет это, всё ускоряющееся воспроизводство реформ, когда, не успев объявить одну реорганизацию, уже задумываются — над новой?
«Реформаторский бум» близок к своему апогею, ведь даже те демократы, кто ещё не забыл, что наряду с защитой прав собственности надо защищать и права личности, всё более становятся консерваторами, и всё чаще изъясняются в стиле «семь раз отмерь, один раз отрежь».
Диагностируют необходимость изменений, как правило, достаточно объективные аналитики. Чем более неуправляемой становится система, тем чаще аналитики ставят «диагноз» о необходимости её коррекции. Они делают постановку задачи, но они не побуждают к деятельности, ведущей «от купели» своей к безвластию и беспорядку. Аналитики, скорее, за разумную последовательность действий, но в сферу содержания реформ их часто не допускают. Это — «маркетологи», а «торговля и сбыт» — не их дело.
«Низы» реформ не хотят — это точно, и тем более не подумывают на досуге о революциях. Если бы их «нищету» не скупали политтехнологи, если бы их не строили в ряды и пехоты штатные исполнители аппаратов многочисленных политических партий, не разучивали слоганы, и не вручали кем-то профессионально исполненные плакаты, то улицы российских городов были бы свободны от имитаций народных протестов.
Россию в смысле народных протестов хранит «Русский Бог» как считают летописцы и историки. Более века назад скептики и критики, например, полагали, что народ, получивший волю и дешевую водку, сопьется и удариться в буйство, но «Русский Бог» Россию хранил. И даже в 17-ом основная масса жила по принципу «моя хата с краю…», переворот же сотворило немногочисленное неграмотное меньшинство, не способное цивилизованно разобраться с собственной агрессией, «подначиваемое» чего-то недодумавшими идеологами обновлений и их спонсорами, алчущими богатств «эпох перемен».
«Верхи», как свидетельствует история, атакуются инициаторами новаций с не меньшей активностью, чем «низы»! Князь Мещерский так описывал подобные инициативы: «Государь был тогда в осадном положении. Это время было между прочим, примечательно тем, что чуть ли не всякий грамотный человек на Руси брался за перо, чтобы писать какой-либо проект реформы по тому или иному государственному вопросу, и всякий посылал свой проект Государю. Разумеется, всего этого было слишком много, слишком не по силам одному человеку…». За современными аналогиями «долго ходить не надо». Не одним десятком законопроектов по недропользованию «осчастливлены» сегодня «верхи». Утомленные этим изобилием они невольно изолируются от внешних доводов и аргументов, даже лично участвуя в переговорах и дискуссиях, и «открываются» лишь аргументам нескольких единиц своих доверенных советников. Такая изоляция от внешнего влияния, судя по примерам из истории, может привести к ещё большей зависимости от тех, кто завладел монополией на советы. Чем больше царь Александр II реформировал действительность по совету своих приближенных, тем больше он становился заложником этих реформ, т.к. необходимость продолжения преобразований обосновывалась нарастающим революционным настроением масс, вследствие неудавшихся обновлений. А чем больше Александр попадал под влияние, тем больше у него проявлялась потребность демонстрировать свою самостоятельность заявлениями из разряда: «Я решил, так и будет», в том числе и касательно все новых и новых реформ.
Подводя итоги царствования Александра II историки отмечали, что в день своего вступления на престол он оказался малосведущим во внутренней жизни российского государства со всеми её историческими, бытовыми и политическими деталями. Знай, он внутреннюю жизнь России, то смог бы быть хозяином своего реформаторского дела, умел бы отличать устои, учреждения и начала, составлявшие силу державы и потребности народа, от деталей и злоупотреблений. Он не давал бы «ломы тем, кто под предлогом устранения злоупотреблений, ломали весь фундамент русской государственной крепости», а «создал бы твердый фундамент для обновления русла изначальной русской жизни». В отличие от великого реформатора Петра I царь Александр II сам не был идеологом и инициатором реформ. Более того, он не мог подвергнуть даже малейшей критике, предлагаемые ему в изобилии смелые замысли. Он не выстрадал этих реформ сам и, кроме того, усугубил неудачи своей неготовностью довериться лучшим государственным умам России.
«Царственность» предполагает «окружение себя людьми, за тебя знающими предмет». Советники, консультанты и пр., углубленно владеющие знаниями в соответствующих сферах, — непременный атрибут современной власти. Советниками окружены и Президент Америки Д.Буш, и Президент России В. Путин, и все иные правители. Однако сравните послужные списки, тех, кто интеллектуально влияет на верховных правителей. Кондоллиза Райс: периоды работы в крупных компаниях, в т.ч. нефтяных, перемежаются с периодами работы во властных структурах, и более того на разных функциях, в т.ч. аналитических. Наши идеологи и критики реформирования, за редким исключением, такими послужными списками не обладают. За их «плечами» нет совмещенного опыта государственной службы и менеджмента. Это либо чистые теоретики. Либо чистые практики. Либо специалисты в макроэкономике. Либо специалисты в микроэкономике. Даже, те, кто в начале 90-х имел научные имена сегодня удивляют своей наивностью и отставанием от современных реалий. Заметим, что нормативная база о государственной и муниципальной службе закрепляет такое положение дел, не включая, например, в стаж чиновника стаж работы директором крупной компании, научный стаж и пр.
Второе обстоятельство. СМИ должны быть развиты и свободны настолько , чтобы уметь своевременно поправлять неудавшихся идеологов. Можно понять, то обстоятельство, что в 19 веке «газетная печать играла в умственной жизни весьма слабую роль», как опять таки замечал князь В.Мещерский. Но почему сегодня она исполняет в большей степени функцию идеологической обработки населения, но, в меньшей степени, помогает Президенту осмыслить процессы, происходящие в России, в т.ч. корректируя авторов реформирования с привлечением независимых экспертов и в интересах населения. Вместо этого поправляются отдельные детали в интересах лоббистских групп, жаждущих заработать на переменах.
Проблема Александра II была и в том, что, не имея собственного критичного отношения к идеям о реформировании, выдвинутых влияющими на него персоналиями, он, с их же подачи, стал воспринимать враждебно тех, кто позволил себе критику этих идей и выступил в роли оппозиции. Такой оппозицией тогда было объявлено 9/10 интеллектуальной России.
Как видим, «верхи» в России не всегда являются инициаторами конкретного реформирования, а часто лишь ведомы теми, кто эксплуатирует их глубокое и патриотичное чувство любви к России.
Публично обнародованные цели реформирования не редко не являются и действительными целями. Для многих участников реформирования — это индустрия и бизнес. Не стоит ждать, что «совокупный вектор их активности» приведет нас к счастливому будущему.
«Низы» в состоянии апатии, у них «атрофированы эмоции на реформы». Такая апатия развивает чувство иждивенчества. Это и не способность заработать прожиточный минимум, и не способность генерировать собственные эмоции , т.е. не способность быть интересными самим себе. Именно в такие периоды на благодатную почву ложатся предреволюционные солганы : «Хлеба и зрелищ!». А ещё недавно апатичная масса в миг превращается в агрессивную толпу. Маргиналы не воспринимают гармонично развитых личностей, им нужна нездоровая энергетика. Энергетика тех, кто даст им зрелищных смертных казней. Энергетика «русского мата» как высшего проявления агрессии. Поэтому символична, с позиции времени, поэтическая зарисовка Сергея Есенина, сделанная в начале прошлого века : «И над страной под вопли матов взметнулась надпись огневая: «Совет народных депутатов».
«Низы» не хотят, они лишь вводятся в состояние готовности к тому, чтобы перестать реагировать на цивилизованные и гармонично развитые «верхи». Между ними полностью теряется эмоциональная связь. И уже завтра «низы» готовы «мочить тех», кому ещё вчера «кланялись в ноги».
Современные реалии таковы, что реформы в большинстве своем продвигаются не ради целей реформирования. «Колесо реформ», как правило, перемалывает тех, кто готов «задрав штаны бежать за комсомолом» искренне поверив в благородные цели.
«Низы» вводятся в состояние «комы», реагируя лишь на «политические разряды». Недоверчивые и разочарованные «верхи», отдают себя уже даже не под власть людей, а под власть какого-то рока, если не берут в руки «бразды интеллектуального правления» и не перестают считать оппозицией тех, кто из патриотических чувств, осмысливает реформы и подвергает их здоровой критике.
Александр II путал мнение СМИ с действительными настроениями населения. Сейчас, подобно этому, какие-то странные рейтинги СМИ и странно выстроенное гражданское общество, подменяет реальное волеизъявление, которое можно узнать только в ходе референдумов, а пробивающиеся в СМИ оппоненты «утрамбовываются» псевдохранителями трона.
У реформ в России есть шансы, но, как нам говорит история, пока это, в основном, шансы упущенные. Остановки «нашего паровоза» — тупики лабиринтов реформ, из которых он с трудом выбирается. Думали, что организуем научную экспедицию, а оказались на корабле, скитающемся в поиске утерянных кладов…
«Второе дно» реформ — это революции сверху. Как тихий государственный переворот трактуется современниками крестьянской реформы отмена крепостного права.
Коренное изменение границ нашей страны в начале 90-х также больше похоже на революцию. Таким образом, революции не всегда идут «снизу».
Они все чаще происходят «сверху», и даже экспортируются, если есть те, кто выше местных «верхов». Коммунисты роль «низов» явно преувеличили. Однако нам надо задуматься о другом.
Грядет реорганизация местной и региональной власти. Насколько коренные изменения она несет? Её революционный характер — это запрограммированный результат или будущие прозрения. Готовы ли мы к такой революции и спасет ли нас «Русский Бог»?