Ипатьевские тайны: Князья и Императоры Дмитрии Угличские и Великие князья Красные, Ч.10
©Ярославова-Оболенская Наталья Борисовна, урожденная Ярославова (22.2.1960).Экс Годунина (23.10.1981-14.4. 1991).Экс Чистякова (14.4.1991 -10.06.2014). Я родилась 22 февраля 1960 года, Нефтекамск, Краснокамского района Башкирской АССР.
На дату публикации моя фамилия была Чистякова по бывшему мужу. Я подписала статью фамилией Чистякова и моей девичьей фамилией Ярославова
© Наталья Чистякова-Ярославова
27-29 ноября 2011 года, Санкт-Петербург
К дням: апостола Филиппа и Ипатия Гангрского, именем которого назван Ипатьевский монастырь
Итак, Ипатьевский монастырь был основан при князе Василии Георгиевиче - сыне Великого Владимирского князя Георгия (Юрия) Всеволодовича, основавшего Большой и Малый Китеж, ныне канонизированного, как князь Святой и Благоверный
На окраине этого Малого Китежа (Городца), в часовне, впервые и появилась Федоровская икона Божией Матери - главная в истории обители мурзы Чета, названной в честь Ипатия Гангрского - одного из 308 делегатов Вселенского Никейского собора во времена императора Константина Великого.
Ипатий Гангрский прославился тем, что сумел освободить царскую сокровищницу от окружившего её змея и заставил змея, посредством молитвы бросится в огонь. Сокровищница та принадлежала Римскому императору Цезарю Констанцию - сыну Константина Великого, почитавшего Святого Ипатия, как отца своего, и повелевшего «на доске сделать изображение лица его и поставившего это изображение в своей царской сокровищнице на прогнание бесов». («Память святого священномученика Ипатия чудотворца, епископа Гангрского»).
Вот так, через Святого Ипатия Гангрского, обитель в Костроме оказалась «в родстве» с римским императором Константином Великим и римским императором Констанцием II - Флавием Юлием (Констанций II). А также - с монастырем византийского обряда Гроттаферрата, недалеко от Рима, центром ордена итальянских базилиан (василиан) и грекокатоличества в Италии, основанным Святым Нилом Росса́нским и входящим в настоящее время в Итало-албанскую католическую церковь в статусе независимого территориального аббатства. Святым покровителем этой обители недалеко от Рима также является Ипатий Гангрский, именем которого назван Ипатьевский монастырь в Костроме.
История Ипатьевского монастыря, начиналась, как уже ясно, и с истории Малого Китежа - Городца.
Городец этот интересен тем, что сначала князь Георгий (Юрий) Всеволодович оказался в нем в ссылке в 1216 году, т.е. было это за 22 года до того, как Федоровская икона явилась близ Костромы.
В эти ли годы, либо уже в бытность его Владимирским князем, князь Георгий и построил в Малом Китеже - Городецкий Федоровский монастырь в честь Федоровской Богородицы, именовавшийся изначально - Богородицким, ныне же именуемый - мужским («Малый Китеж (Городец)»).
В 1602-1622 году замечательный этот город Малый Китеж - Городец принадлежал царице Ксении Годуновой - из рода мурзы Чета, основателя Ипатьевского монастыря. Причем из этих дат проистекает важный вывод: царица Ксения Годунова владела Малым Китежем -Городцом ещё целых 17 лет после смерти своего отца царя Бориса Годунова и императора московского Дмитрия Ивановича, от которого имела сына («Рыцарский культ Плачущих Богородиц и Плачущих Ярославн: Филермская икона «Мальтийского креста», Казанская и Огневидная Богоматери (Ч.4)»).
Т.е. судьба царицы Ксении Годуновой также оказалась связанной с Федоровской иконой Божией Матери, но - уже несколько веков спустя («Ипатьевские тайны: Князья и Императоры Дмитрии Угличские и Великие князья Красные, Ч.7»). Хотя ведь и царь Федор Иоанович был для неё - дядей, также как и дядей для её сына, поскольку московский император Дмитрий Иоаннович - родной брат Федора Иоанновича. Если, конечно, исходить из того, что он не Лжедмитрий. А доказательством того, что он не Лжедмитрий является опоясывающая надпись Богородицкого Свияжского монастыря на Волге близ Казани (глава 8).
В конце XVIII века Городец был пожалован Екатериной II фавориту Григорию Орлову, родному брату Федора Орлова - отца графа Алексея Федоровича Орлова и, генерала Михаила Федоровича Орлова - руководителя Ордена « Русских рыцарей». Их матерью была Татьяна Федоровна Ярославова («Потомки святых Михаила Черниговского и Федора: Ярославовы и Зузины в масонском Ярославле 18 века»).
Алмаз же «Орлов» или «Великий Могол», названный в честь этой фамилии, долгие годы украшал скипетр русских императоров Романовых. Вторая его часть «Кохинур», как считают, находится в английской короне («Пурпурный король: Бриллиант Орлова в скипетре русских императоров и Красные кавалергарды её величества»).
Благословение на строительство двух Китежей (Китегш): Большого и Малого, которые я сравниваю с Большой и Малой Медведицей, князь Георгий (Юрий) Всеволодович получил от Киевского князя Михаила Черниговского, а также и от своего отца Всеволода Большое Гнездо - сына Юрия Долгорукова, который на дату благословения был уже старцем Псково-Печерской Лавры.
Думаю, что в этой истории важно напомнить ещё и о том, что Всеволод Большое Гнездо (в крещении Дмитрий) был в конфликте со своим братом Андреем Боголюбским, изгнавшим его с матерью в Константинополь к императору Мануилу Кимнину. Однако позже между ними, как считают, наступило перемирие.
Упоминаю об этом факте ещё и по той причине, что имя Андрея Боголюбского связано с Владимирской иконой Божией Матери, которую ему удалось забрать без разрешения из Киева (Вышгорода), в отличие от второй Константинопольской иконы - Пирогощей. Вот эта вторая икона Пирогоща, следы которой позже затерялись, теоретически, могла оказаться и у брата Андрея Боголюбского - Всеволода Большое Гнездо либо его сына - Георгия (Юрия) Всеволодовича, строителя Китежей.
В ином случае, брат Всеволод мог привезти из Константинополя третью икону, подобную Владимирской и Пирогоще. И нельзя исключать того, что это была икона Федоровская, с учетом тех данных, которые представлены ниже. Хотя есть и другая версия: Федоровская икона - это и есть Пирогоща.
Речь, как видим, во всех случаях идет о близком родственном круге, для которого решение о строительстве этих двух Китеж-градов были продуманными и стратегическими.
И благословений на новое градо- и храмостроительство в представляемой истории у князя Георгия было два: от отца и от Великого князя Киевского Михаила Всеволодовича Черниговского - родного брата Агафьи Всеволодовны - супруги самого князя Георгия (Юрия) Всеволодовича.
Вероятно, по этой причине основание Китежей и вызвало такой бунт со стороны хана Батыя, планам которого о завоевании Европы мешал непокоренный, в его тылу, Георгий (Юрий) Всеволодович с его Новыми городами и храмами.
Таким образом, в этой истории просматривается некий наследуемый проект от Святого Благоверного Михаила Черниговского и его сестры Агафьи, а также от Псковского старца (бывшего князя Всеволода Большое Гнездо) - к сыну князю Георгию (Юрию) Всеволодовичу, а от него - к внуку Василию Георгиевичу, при котором и был основан Ипатьевский монастырь, что явно следует и из «Сказания о Федоровской иконе Божией матери».
Обращаю внимание на этот факт, в связи с неоднократно встретившимися мне попытками подправить эту историю. Причем эти попытки относятся, большей частью, по времени - к последнему десятилетию. И напоминают продолжение «боя с Батыем», поскольку история переделывается в пользу тех князей, которые состояли с Батыем, пусть даже, в очень дальнем родстве, к примеру, как Золотая орда и Синяя орда.
Среди этих «родственников» - Белозерский князь Глеб Василькович, женатый на дочери хана Сартака, унаследовавшего власть от хана Батыя. В его пользу «передергивают» историю, заменяя Муромского и Ростовского князя Глеба Борисовича - основателя Спасо-Каменного монастыря на Кубенском озере, упоминаемого в Сказании Паисия (Ярославова) об этой Спасо-Каменной обители, - на князя Белозерского Глеба Васильковича («Родословие князя Ярослава Святославича Муромского»).
Т.е. местные «краеведы» современности поправляют духовника царя Ивана III - Паисия (Ярославова), заменяя Глеба Борисовича - на Глеба Васильковича («Великокняжеский Крест Паисия (Ярославова) для княже Юрия (Георгия)»)
Также в родстве с ханами был князь Федор Черный, изгнанный его бывшей тещей по возвращении из орды.
В статье о Батые в Википедии о них написано следующее:
«Батыю наследовали Сартак (приверженец христианства), Тукан, Абукан и Улагчи. Дочь Сартака была за Глебом Васильковичем; дочь Батыева внука Менгу-Тимура - за св. Фёдором Чёрным; от этих двух браков произошли князья белозерские и ярославские, соответственно».
У Белозерских и Ярославских князей - совсем другие истоки. А две названные персоны- исключение. Но очень хочется кому-то присовокупить заслуги белозерских и ярославских князей - роду Батыя - потомка Чингис-хана, а также тем, кто был после него.
Третьим известным родственником ханов был Александр Ярославич Невский. Степень его родства с ордой хорошо описана в статье «Князь Александр Невский - приемный сын хана Батыя». Он при поддержке орды воевал против своих братьев: князя Андрея Ярославича и князя Ярослава III Ярославича. Довольно странно умер и его старший брат Святой князь Федор Ярославич, заслуги которого приписаны Невскому.
Умер же Александр Невский - на пути из Сарая (орды) во Владимир. И смерть настигла его в том самом Городце на Волге, где находилась первая часовня Федоровской иконы Божией матери.
«Великий князь Александр отошел в мир иной на дороге своей судьбы, на пути из Сарая во Владимир, в маленьком красивом городке Городце на высоком берегу Волги, откуда вся ширь земли открывается».
Постриг перед смертью он принял в Федоровском монастыре Городца, названном в честь Федоровской Богоматери, и построенном князем Георгием (Юрием) Всеволодовичем.
Таким образом, Федоровская икона Божией матери и «поставила точку» в его судьбе.
Есть ещё современная «батыевская версия», согласно которой Александр Невский умер в рязанском городе Касимов на Оке, пограничном с Владимирско- Суздальским княжеством, который раньше назывался Городцем Мещерским (Касимов, Рязанская область).
Но в данном случае, Городец Мещерский на Оке и Городец на Волге - это созвучие. Ока впадает в Волгу только у Нижнего Новгорода.
Хотя этот город Касимов мне очень интересен, потому что с ним связана и история князей Ярославовых и, опять же, Федора Ярославава - вотчинника графа И.А.Остермана и отца Татьяны Федоровны Ярославовой, родившей в браке с Федором Орловым двух сыновей: Алексия и Михаила («Ярославичи и Арслановичи, как ключ к пониманию тайны Казанской Богоматери и истории Рязанских князей («Московского княжеского Дома»).
Однако, что касается места смерти князя Александра Невского, то это все-таки современный Городец, а не Касимов. Если, конечно, не перетащили ничего тихо.
Получается, что это ещё один пример современного «перетягивая истории» в пользу орды. Важный, в этом разговоре, потому что также пытаются поступать и с историей Ипатьевского монастыря.
А поскольку самого Александра Ярославича Невского не удалось выдать за основателя Ипатьевской обители или князя, содействовавшего его основанию, то - появился некий брат Василий Ярославич, который пока мне встречался только в связи с событиями, относящимися, на самом деле, - к жизни князя Василия Георгиевича.
Как я уже обращала внимание в предыдущей главе, очень часто и намеренно, меняют имя князя Василия Георгиевича на имя князя Василия Ярославича, тогда как во всех древних Сказаниях прямо упоминается князь Василий Георгиевич.
Для подтверждения этого, а также для того, чтобы показать, как история Федоровской иконы связана с историей Городца, Китежа, Костромы и князя Василия Георгиевича приведу цитату из этого «Сказания о Федоровской иконе Божией матери»
«Во время опустошения Русской земли войсками хана Батыя татары разорили и Городец Волжский, где в соборном храме находилась запрестольная чудотворная икона. На этой иконе Богоматерь была изображена с Предвечным Младенцем на правой руке… С начала ХII века эта икона находилась в часовне, стоявшей недалеко от города Китегша,
Во время нашествия Батыя жители, испуганные пожаром и опустошением, забыли об иконе, но ее спасла сама Богородица, и через некоторое время этот образ явился близ Костромы. А было это так.
В 1239 году, 16 августа, костромской князь Василий Георгиевич Квашня отправился на охоту в густой лес, находившийся в версте от города … Во время охоты князь… заехал в чащу и, потеряв след, вдруг остановился, увидев на дереве образ Богоматери».
И ещё одна цитата:
«…Татары… подступили к городу и с полной уверенностью в победе расположились станом на мысу, образуемом впадением реки Костромы в Волгу. Узнав об их приближении, князь… поспешил за помощью и утешением к Царице Небесной в собор, где духовенство отслужило молебен, умоляя Господа и Его Пречистую Матерь спасти город от разорения. Подкрепив себя молитвою и призвав на помощь святого великомученика Феодора Стратилата и всех святых, князь вспомнил, что великий князь Андрей Боголюбский, выступая на брань, всегда носил с собою чудотворную икону Владимирскую и с ее помощью победил волжских булгар.
И тогда князь Василий Георгиевич приказал поднять из собора чудотворную Феодоровскую икону Богоматери, обнес ее пред полками и повел свое войско на татар…»
Как видим, речь четко идет о временах нашествии Батыя … А не о малых стычках, имевших место 50 лет спустя.
И в этом Сказании князь совершенно однозначно именуется Василий Георгиевич, а не Василий Ярославич.
Обращает на себя внимание тот факт, что князь Василий Георгиевич - сын Георгия (Юрия) Всеволодовича упоминается во многих Сказаниях, но при этом о нем практически нет информации в Википедии. Нет информации о нем, как о сыне, к примеру, в статье о князе Георгии (Юрии) Всеволодовиче.
Есть короткий материал о «легендарном Василии Юрьевиче Квашне», но он крайне скудный и не соответствует его «легендарности». К тому же и содержание его - странное.
В нем говорится: «Василий Юрьевич Квашня - легендарный русский князь XIII века. По одним сказаниям - четвертый князь Галицкий, по другим - Костромской, сын некого князя Юрия Ярославича. Сказания, путая хронологию и генеалогию, приписывают ему то, что относится к биографии князя Василия Ярославича Костромского.
Василий Квашня наиболее известен благодаря Повести о явлении чудотворной иконы Феодоровской. Она сообщает, что князь 16 августа 1239 года близ реки Запрудни увидел икону Богородицы, висящей на дереве и принёс в Кострому».
Как видим, в данном случае, Василия Юрьевича Квашню пытаются, без каких-либо ссылок и аргументов, сделать сыном неизвестного князя Юрия Ярославича, хотя в Сказании о Федоровской иконе говорится о Василии Георгиевиче Квашне.
В результате, по Википедии, у этого Василия Квашни получается два отца: неизвестный князь Юрий Ярославич и князь Ярослав Всеволодович. Ведь в статье о князе Владимирском Василии Ярославиче (которому во время битвы с Батыем было три года) его отцом называют уже князя Ярослава Всеволодовича. И никаких упоминаний о Федоровской иконе конечно нет («Василий Ярославич»).
Понятно, что информация в Википедии не всегда является проверенной, но в таком случае в ней не должно быть и безапелляционных заявлений о том, что действительно легендарному князю Василию Георгиевичу Квашне приписали все заслуги князя Василия Ярославича.
Надо сказать, что после того как я увидела скудость статьи о княгине Ярославне, исторических источников о которой более чем достаточно, то ещё раз задумалась о «подводных течениях» в русском секторе Википедии… (Ярославна). В статье об отце Ефросиньи Ярославны - Ярославе Осмомысле Галицком также нет информации о ней.
Княгиня Ярославна, в связи с Историей Ипатьевского монастыря и его Святого озера, интересна тем, что она главная героиня «Слова о полку Игореве», авторство которого приписывается Марии - дочери Михаила Черниговского и супруге князя Василько, погибшего в 1238 году в битве на реке Сити («Ярославны - Ярославовы и Романовны - Романовы», Глава 22, часть 2)
Упомянутая версия о том, что автором «Слова о Полку Игореве» является Марья Черниговская - жена ростовского князя Василько, погибшего в Ситской битве… представлена в статье «Нежные, преданные и талантливые Ярославны»:
«Плач Ярославны» - самая яркая и эмоциональная часть «Слова о полку Игореве» - так считал Пушкин, утверждавший, что все русские поэты восемнадцатого века «не имели все вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны». Так появилась версия, что автором слова могла быть женщина. И больше всего на эту роль подходит Марья Черниговская - жена ростовского князя Василько, погибшего в Ситской битве…»
Князь Василько - муж Марии, дочери Михайловны Черниговского - был племянником князя Георгия (Юрия) Всеволодовича, основавшего Большой и Малый Китеж. Вместе с дядей в 1224 году он ходил на Чернигов помогать Михаилу Черниговскому отцу его будущей супруги Марии, что следует из «Жития Святого благоверного князя Василия (Василько) Ростовского».
В Житии говорится о том, что «Близость свою к великому князю Георгию и покорность ему Василий засвидетельствовал…, когда гроза монгольского нашествия разразилась над нашей родиной. Когда враги хлынули на великое княжество Владимирское, разгромили полки рязанского князя, взяли Коломну и Москву, великий князь Георгий пошел собирать войско за Волгой и на реке Сити узнал о гибели стольного города Владимира и своего семейства. Здесь великий князь и сложил свою голову в страшной битве с татарами.
Вместе со святым князем Георгием против безбожных татарских полчищ бился и его племянник, ростовский князь Василий Константинович, именуемый Василько…»
Князь Георгий (Юрий) Всеволодович погиб в бою вместе с войском - это одна из версий. По другой легенде, он укрылся в Большом Китеже и погрузился вместе с ним на дно озера Светлояр, тем самым сохраненный Богородицей от зверства и надругательства Батыевых войск.
Захваченный в плен ростовский князьВасилько Константинович был убит 4 марта 1238 года в Ширенском лесу.
Его супруга Мария дочь Михаила Черниговского вероятно увидела в своей тоске и печали по князю Василько, чувства, близкие к тем, которые испытывала и княгиня Ярославна. Отсюда, возможно, и родился образ «Плача Ярославны» в её «Слове о полку Игореве», ставшего одновременно и плачем княгини Марии о её погибшем супруге, князе Василько.
Ведь между смертью князя Игоря Святославича и смертью князя Василько было всего 36 лет. И события, и чувства, и акценты тех времен княгиня Мария могла описать достоверно.
И почему - то она выделила в этих своих акцентах икону Пирогощу…
«Игорь едетъ по Боричеву взвозуко Святой Богородице Пирогощей» («Слово о полку Игореве»).
Если принять во внимание тот факт, что Мария была дочерью Киевского князя Михаила Черниговского, то надо исходить из того, в годы жизни в Киеве и Чернигове она была знакома с этой иконой и культом почитания к ней.
И коль скоро княгиня Мария упоминает о Пирогоще в контексте князя Игоря Святославича, то получается, что в конце XII века Пирогоща была ещё в Киеве. За один из ориентиров можно взять 1169 год, когда Игорь Святославич выступал под знаменами Андрея Боголюбского, вывезшего без разрешения Владимирскую икону из Вышгорода в 1155 году.
«Андрей Боголюбский в 1155 г. тайно увез во Владимир одну из двух прибывших из Константинополя в 1131 г. реликвий, и она получила имя Владимирской Богоматери.
Ипатьевская летопись повествует: «Том же лѣтѣ иде Андрѣи от отца своего из Вышегорода в Суждаль без отнѣ волѣ и взя из Вышегорода икону святоѣ Богородицы юже принесоша с Пирогощею исъ Царяграда въ одиномъ корабли <…> постави ю въ церкви своеи сто/льн/ѣ Богородица Володимири»
Будущая Владимирская икона хранилась до этого в Девичьем монастыре Вышгорода - древнего удельного города святой равноапостольной великой княгини Ольги. Это спутник города Киева
Князь Андрей Боголюбский воспользовался, вероятно, сменой власти в 1155 году.
Ведь в 1155 году завершилось Киевское правление князя Вячесла́ва Влади́мировича (ок.1083 - 1155) - сына Владимира Мономаха и Гиты Уэссекской, уже упоминаемого в истории Ипатьевского монастыря в ряду потомков Евдокии Суздальской - супруги Дмитрия Донского («Ипатьевские тайны: Князья и Императоры Дмитрии Угличские и Великие князья Красные, Ч.2»).
И в этом же 1155 году началось правление Святого князя Ярополка Изяславовича, сына киевского князя Изяслава Ярославича и Гертруды Польской, внука Ярослава Мудрого. Его фигура весьма интересна тем, что существует миниатюра «Христос коронует Ярополка и Гертруду».
К тому же князь Ярополк был на аудиенции у папы Римского, о чем сохранились документы в Трирском псалтыре, в котором есть и миниатюрный портрет Ярополка и супруги Ирины. Князь Ярополк Изяславович был женат на Кунигунде фон Орламюнде (Ирине), дочери графа ВеймараОттона I.
Вследствие своей святости Ярополк Изяславович был не слишком воинственным. Вероятно, князь Андрей Боголюбский и воспользовался этим, когда забрал Владимирскую икону Божией матери.
А икона Пирогоща осталась в Киеве, в специально построенной для неё церкви.
За год до описываемых событий родился Всеволод Юрьевич Большое гнездо - младший брат князя Андрея Юрьевича Боголюбского, позже он заменил его на Владимирском престоле, где был дважды с 1212 года по 1216 год и с 1218 года по 1238 год.
Поскольку икона Пирогоща и будущая Владимирская икона появились на Руси во времена князя Мстислава Великого, в крещении Федора, то можно предположить, что название Федоровской иконы связано с крестильным именем Мстислава Великого.
В таком случае, получается, что Федоровская икона - это и есть Пирогоща?
Название этой иконы Пирогоща, что интересно, напоминает Пировы Городища или Ярополч, связанный с Ипатьевским монастырем рекой Шексна, Волгой и её притоком Лама.
Пировы Городище - это древние каменные валы, располагавшиеся на берегу реки Клязьмы. Город был назван в честь князя Переяславского Ярополка Владимировича преемника на Киевском престоле князя Мстислава Великого, также посвященного в историю двух древних икон, присланных греческим патриархом на Русь в 1131 году.
В настоящее время эти Пировы Городищи бывшего Владимирского княжества известны развалинами церкви Сергия Радонежского и столбом - часовней или можно сказать - часовней в виде столба. Похожие я видела в Греции. А также памятной табличкой на каменных валах, извещающей о том, что город Ярополч погиб, все от того же самого Батыя, который возможно уничтожил Малый Китеж. Китеж же Большой, по легенде, укрылся от Батыя на дне озера Светлояр.
Описание иконы Пирогощей в некоторых деталях, по её чудесным проявлениям, совпадает с описанием Федоровский иконы Божией матери.
Как уже сказано выше, «явилась» Федоровская в Костромском лесу сыну князя Георгия (Юрия) Всеволодовича - князю Василию Георгиевичу в 1238 году.
И ровно в этом же 1238 году происходило Ситское побоище, в котором Батый разгромил и сжег Городец. Жители же города бежали, забыв Федоровскую икону на пожарище, и полагая, что она погибла в огне…
В битве этой, на Сите погибает отец князя Василия Георгиевича - князь Георгий (Юрий) Всеволодович, и вполне понятно, что оберегаемая им Федоровская икона является его сыну.
Буквально год спустя именно эта же Федоровская икона помогает князю Василию Георгиевичу защитить Кострому от войск Батыя.
Описание того, как Федоровская икона защитила войска князя Василия Георгиевича и местных жителей от монголо-татарского нашествия, кратко представлялось мною выше.
Однако более полно оно сохранилось во фресках и истории двух часовен на берегу Святого озера близ Ипатьевского монастыря, рядом с одной из которых находился Животворящий крест.
Это огромное озеро Святое, как пишут, служит одним из источников возникновения великой реки, которую мы называем Волгой
Само озеро принадлежало в давние времена Ипатьевскому монастырю, также как и деревня с одноименным названием «Святое озеро». После революции, село это «Святое озеро» было переименовано в Некрасово, хотя предлагали назвать его и Венера, что тоже весьма интересно, пусть даже это предложение и вызвало иронию большевиков, обсуждавших вопрос переименования.
Дело в том, что именно «под Венерой» матерью Константина Великого - царицей Еленой был найдет Крест Господен, на котором был распят Иисус.
«Когда по приказу Константина срывали насыпь храма «всладострастному демону любви» (т.е. богини Венеры), то «вдруг во глубине земли, сверх всякого чаяния, показалось пустое пространство, а потом Честное и Всесвятое Знамение спасительного Воскресения. Тогда священнейшая пещера сделалась для нас образом возвратившегося к жизни Спасителя» («О жизни блаженного Василевса Константина»)
В 1958 году, когда в Ипатьевском монастыре был организован историко-архитектурный музей-заповедник, к нему отнесли и часовню села Некрасово, именовавшегося ранее «Святым озером». Животворящий крест из часовни был передан в Костромской музей-заповедник. Внутренне пространство было расчищено. Вот там и оказались фрески, посвященные явлению Федоровской иконы Божией Матери.
Причем есть в этой часовне и фреска, изображающая битву с татарами.
В.Г.Брюсова описывает ее так: «На первом плане - князь Василий…, у его ног - поверженные татарские воины. На заднем плане - воин держит икону Богоматери, от которой исходит (…) огненное пламя. Справа - вздулось горой озеро» («На Святом озере»).
Обращает на себя внимание Огненное пламя, по подобию того, которое исходило от Влахернских икон, некогда защитивших Константинополь, также как и «озеро горой», изображающее шторм. Тот самый шторм, который по преданию начался после того, как ризу Богородицы омочили в водахзалива близ Константинополя.
В связи с этим напомню подобный же сюжет из истории Филермской иконы Божией матери, уже ранее представляемый мною в статье: «Рыцарский культ Плачущих Богородиц и Плачущих Ярославн: Филермская икона «Мальтийского креста», Казанская и Огневидная Богоматери»)
«626 год … был совершен крестный ход по стенам города после чего патриарх погрузил ризы Богородицы в воды залива. Поднявшаяся буря взволновала море и потопила корабли неприятеля, избавив город от разорения…
Незримо Дева Мария всякий раз защищала город, когда к его стенам подступала беда…
Когда русский флот Игоря Рюриковича обложил Константинополь в 941 году, и ладьи язычника Игоря были сожжены рукотворным «живым огнем» разумеется, у греков не было сомнений в том, кто им помог».
В комментариях к этим историям, я обращала внимание на тему «Живого огня» в контексте «Оборонительной» функции Филермской иконы Божией Матери - главной инсигнии «Мальтийского креста» - «Ордена святого Иоанна Иерусалимского», потому что она, тем самым, напоминает отчасти икону «Огневидную», а также легендарную Пирогощу, привезенную на Русь из Константинополя…»
Вот эта фреска Часовни на Святом озере, краткое описание которой дано выше, по содержанию соответствует и «Сказанию о явлении и чудесах Феодоровской иконы Божьей Матери»
Приведу цитату из него, соответствующую названным росписям:
«…И отидоша от града яко два поприща или вдале мало и сташа у некоего езера (озера. - Н.Э.), и яко же бысть полки близ между собою, и оружие свое извлекоша грешницы и напрягоша лук свои еже состреляти правыя и смиренныя сердцем, малое христианское воинство, и внезапу от чудотворного образа Пресвятыя Богородицы возсняша божественныя и пресветлыя лучи, паче солнечных луч и аки огнь попаляющи и нападающа на них и пожигая татарския полки, и от того озарения и луч божественных и от паления, вси противный полки смятошася, и мнози от них ослепоша и друг друга не познаша и вниде в них страх и трепет… останцы же нечестивых исчезоша и погибоша за беззаконие свое, пленников же российских всех отполониша заступлением и помощию Пресвятыя Божня Матере».
Как видим, защита Федоровской иконы, оказанная войскам князя Василия Георгиевича на Святом озере близ Костромы, подобна той, которая описана в истории Константинополя в 626 году и в 941 году.
И согласно высказанной выше гипотезе, название «Федоровская» икона могла получить от крестильного имени князя Мстислава Великого, которому и были подарены две самые известные иконы: Пирогоща и Владимирская икона Божией матери.
Существует мнение, что икона Пирогоща, на самом деле, называлась Пиргиотисса, а то, что на Руси её стали называть Пирогощей это - заслуга «народной этимологии»…
для русского уха было естественным расщепление заморского слова на два: «пир» и «гости»… Благодаря остроумию народной этимологизации, сохранившей, пусть и искаженное, имя Пиргиотиссы, у нас есть шанс понять, что же за образ прислал на Русь греческий патриарх»
«Предполагается, что киевская икона Пиргиотисса была утрачена при разорении города Батыем. Список же с нее должен был находиться в церкви Покрована Нерли.Однако о его судьбе тоже нет сведений» - такое мнение высказано в статье «Явление Богородицы Пирогощей».
И это также совпадает с тем, что описано выше.
«Исчезла» Пирогоща во времена Батыя - появилась Федоровская икона в Малом Китеже и Костроме.
Как связаны с этой историей Пировы городищи, и связаны ли вообще, кроме связи чисто «гидравлической»: между Ипатьевским монастырем и Ярополчем на Клязьме, надо изучать дополнительно.
Однако есть ещё несколько важных обстоятельств, указывающих на то, что Ярополч (Пировы Городищи) имеет отношение к судьбе Ипатьевского монастыря.
Важным совпадением является то, что эта часовня на Святом озере также имеет форму столба (столпа), как и столп-часовня около Пировы Городища.
Одновременно на Святом озере и в его истории есть указание на Культ Воинов Святых, который характерен именно для Влахернских образов.
В частности, я описывала его на примере Казанской иконы Божией матери («Рыцарский культ Плачущих Богородиц и Плачущих Ярославн: Филермская икона «Мальтийского креста», Казанская и Огневидная Богоматери (Ч.2)»).
На этот культ указывают и сами названия глав цитируемой мною статьи о «Святом озере»: «Памяти павших за Отчизну» и «Куликово поле костромского края»
При этом в двух часовнях близ Ипатьевского монастыря: Феодоровской иконы Божьей Матери и часовни Животворящего Креста постоянно поминают погибших воинов.
Все исследователи едины и в том, каким событиям посвящены эти часовни:
«В память об этой победе костромичей над татарами была поставлена в начале XVIII века на берегу озера у села Некрасова каменная часовня, увенчанная шатровым покрытием» - С.И.Масленицын
«Легенда связывает ее строительство с победой, одержанной костромской ратью над татарским войском в XIII веке» - В.Н.Иванов
«…часовенка Феодоровской Божьей Матери, возведенная в честь победы костромичей над татарским войском…» - И.М.Разумовская
Однако интересен ещё и следующий комментарий:
«Вспомним еще раз и храм Покрова на Нерли, изначально посвященный празднику «Происхождения честных древ Животворящего Креста». Ведь он был построен на берегу Клязьмы, протекавшей в XII веке у самого храма, именно в память победы русского войска над волжскими булгарами и в память о погибшем тогда князе Изяславе. Возле этого храма стоял и Животворящий крест - белокаменный, с высеченным на нем текстом «Похвалы кресту».
Не менее важной является и следующая информация, представленная в статье о Святом озере:
…«Первое известное нам документальное свидетельство существования каменной часовни - это рисунок художника Чернецова, выполненный летом 1838 года…
Считая, что в 1813 году на этом месте еще был дубовый столб, затем - ориентировочно в 20-30 годы - существовал каменный столб, мы можем предположительно отнести время появления каменной часовни к периоду от рубежа 20-30 годов XIX века до 1838 года.
Глубоко знаменательно, что вторая часовня у Святого озера появилась вскоре после грозных событий Отечественной войны 1812 года, во время пробуждения интереса к прошлому России и осознания кровной связи с этим прошлым.
На чьи средства была построена часовня - Ипатьевского монастыря, прихода церкви Иоанна Богослова в Ипатьевской слободе или какого-нибудь конкретногожертвователя (например, участника войны с французами) - нам неизвестно…».
Получается, что воссоздание культа Федоровской иконы Божией матери совпадает по времени с культом Божией Матери «Огневидной», также возникшим после событий 1812-1814 годов, когда Российская империя вела войну с Францией.
(«Икона Божией Матери «Огневидная» ч.2»).
Не могу не обратить внимание на процитированную в сюжете фамилию Чернецовых. Она встречалась мне в родословии Федосьи Степановны Ярославовой, урожденной Брянчаниновой, среди её предков («Тайна Табакерки раскрыта: фамилия «её Высокородия» Ф.С.Ярославовой - Брянчанинова!»)
Указание на войну с Наполеоном напоминает мне также и о том, что Н.А.Ярославов, предположительно сын Ф.С.Ярославовой, построил Дом инвалидов для раненых офицеров войны 1812 года, в городе Данилов, о чем говорится в статье «До Бородино и после…»:
«Своих героев надо знать в лицо или хотя бы по именам - это первая мысль, которая приходит на выставке, открывшейся в Государственном архиве Ярославской области и посвящённой Отечественной войне 1812 года…
На стенде - портрет командира 1-го пехотного казачьего полка П. А. Соколова (Павел Аполлонович Соколов - сын Феклы Михайловны Ярославовой Пошехонский предводитель дворянства род. 29 июня 1774 года)…
На выставке представлено прошение помещика Н. А. Ярославова губернатору о разрешении открыть в городе Данилове на свои средства инвалидный дом для увечных и раненых воинов. Прошение датировано 1813 годом - враг был изгнан с русской земли, но война продолжалась, и жертвы её множились, доживая свой век в городах и селениях.
Некоторые имена и факты сохранились в списочном составе Ярославской военной силы» («Катакомбная Русь»: вотчины, имения, особняки и памятные места Ярославовых, XV-XXI век»).
Можно сказать, что именно вот в связи с этой историей об Н.А.Ярославове я и задалась вопросом о том, какая родовая и внутренняя культура, какие религиозные взгляды и поклонение каким Святым и Святыням … подвигли его на это строительство инвалидного дома для увечных и раненных воинов в Борисоглебском Данилове.
Среди Ярославовых, что мне стало ясно в ходе изучения истории рода, был очень силен культ Иоанна Крестителя - сына Захарии и Елизаветы («Яр-Суздаль и Яр-Москва, «Яр-крыша» Донского и ставка Сталина в «особняке Ярославовой»).
Возможно, по этой причине у меня и возникла гипотеза о том, что сохранившееся среди старожилов народное предание о древнем названии Некрасово: «не то «Ионово», не то «Оново», на самом деле означает - Иоанново…
Иоанново озеро…
Т.е. это озеро сына Захарии - Иоанна Крестителя около Ипатьевского монастыря, основанного мурзой Четом, названного в крещении также Захарией. А ныне именуемого Захарием Великим в трудах самых известных и глубоких историков-писателей…
Не эта ли история побудила Павла I поставить знак Мальтийского креста на гербе города Кострома…
Продолжение следует…